Последний иерофант. Роман начала века о его конце - Страница 171


К оглавлению

171
...

…1904 г.

Никуда мне не деться от рокового бессмертия, и нет разницы, что за война полыхает или тлеет на свете (война — пульс Мироздания!) — нашествие ли гуннов, Куликовская битва или экстравагантные боевые действия в Маньчжурии: чужим пулям, так же как и моим собственным ухищрениям, не дано прервать мою проклятую жизнь. Что из того, что выгляжу я теперь иначе, чем сотню-другую лет назад — обличье не меняет душу, а ей все тяжелее — задыхается душа-то! Не уйти мне от себя…

После этой короткой цинично-отчаянной жалобы, адресованной в пустоту, дневниковые записи прерывались, и за ними следовала та самая, известная Думанскому новелла о невероятном эпизоде еще идущей на Дальнем Востоке войны и судьбе человеческой в целом, которую декламировал в гостиной у Машеньки перед своим так и не состоявшимся отъездом дядюшка-инвалид.

Викентий Алексеевич перелистнул несколько страниц поразившего его когда-то текста, чтобы восстановить в памяти сюжет, и сделал для себя еще одно неприятнейшее открытие: в рукописи фамилия одержимого вольноопределяющегося первоначально была «Андреев» и только позднее, аккуратно перечеркнув написанное, автор заменил Андреева на Смирнова. «Читал нам с исправлениями, наверняка рассчитывая, что Молли и так узнает героя, а вот не узнала. И я ведь тогда принял старика за прототип Асанова… Да-с! Кровь в жилах стынет от всех этих метемпсихоз… Сколько их, пожалуй, было — таких дневников за многие столетия, сколько прожитых судеб, и за каждой чудовищное убийство… Чужих судеб? Но других-то у него не было… а от своей он бежал, не находя конца!» — ужаснулся адвокат.

Вслед за текстом «Метемпсихозы» отложенная на несколько месяцев хроника возобновлялась, не отпуская Думанского — оторваться от чтения он не мог.

...

…1904 г.

Вернулся в Петербург в полнейшем унынии и в тот же день узнал, что мой несостоявшийся тесть Савелов убит (во глубине души я сам давно желал этой смерти). Кто-то теперь исполняет обязанности казначея ложи? Впрочем, с потаенным прошлым и вольными каменщиками я отныне порываю. Их темные дела и церемонии для посвященных меня более не интересуют. С Савеловым-то, кажется, никаких тайн мадридского двора — банальное убийство банкира из-за денег (люди продолжают, как и во все времена, гибнуть за металл), но это и не так важно, как другое — я снова живу надеждой! Papa, став покойником, освободил мне путь к не доступной при его жизни дочери. Теперь я непременно добьюсь благосклонности Молли, ибо ни на миг не отказывался от поставленной мной цели объединить в одно неразделимое бытие наши судьбы! Моя бедняжка, мой солнечный лучик во тьме мироздания! Она осталась совершенной сиротой — не то что родных, даже близких никого, а ведь Она сейчас так нуждается в сочувствии! Да, я не любил ее отца, но никто на свете никогда так не любил женщину, как я люблю… нет, сказать люблю мало — боготворю мою Молли, и теперь для меня не осталось препятствий, мешающих быть рядом с Ней, служить Ей как угодно, кем угодно… Неужели я не воспользуюсь таким шансом заслужить когда-нибудь положение Ее Господина? Но не для того, чтобы потешить свою гордыню, а единственно только во славу Возлюбленной! A propos, в новом обличье здесь не узнают давнего знакомца и это, как всегда, дает мне дополнительные возможности действия — нужно только их не упустить, не промахнуться в расчетах.

P. S. В своей прежней квартире на Миллионной нашел вот опять этот кондуит: сколько времени я к нему не прикасался? Не пристало мне изменять вековой традиции: продолжу повесть моего безотрадного и бесконечного существования в форме этих вот заметок.

...

Декабрь 1904 г.

…Даже если признаться Молли, кто я на самом деле таков, она вряд ли поверит, а если и поверит, разве мне от этого станет легче? Она так добра к своему увечному дядюшке, кажется, привязалась всей душой…

…Меня опять отыскали вездесущие братья. Разве не глупо было всерьез надеяться, что от них можно спрятаться? Я ведь, в сущности, никогда не принадлежал себе: моя душа никогда не была свободна, не говоря уже о теле…

Их привели сюда наши тайные знаки, начертанные чьей-то неопытной рукой. Всякий раз знаки появлялись там, где совершалось какое-либо убийство, поражающее бессмысленной жестокостью.

…Я поздно догадался, что произошло, но уже ничего нельзя было исправить. Судя по всему, одна из книг попала в руки профана и теперь он рисует поразившие его воображение картинки подобно тому, как цирковая обезьяна выводит буквы, не понимая их смысла. Казалось бы, дело яснее ясного: досадная случайность, от которой не спасает даже самая тщательная предосторожность, но как только появились знаки, старшие братья из Звездной ложи составили планетарные листы на каждую дату убийства, скрупулезным образом рассмотрели все прогрессии и транзиты, а также вибрацию небесных сфер и пришли к следующему вердикту: посредством непосвященного, не ведающего, что творит, руководящие архитектоникой событий Высшие Силы доносят до нас свою волю!


Братья решили, что именно сейчас возможно и необходимо перейти к решительным действиям и посредством самой грандиозной инкарнации занять все верхние этажи общественной лестницы. Мы постепенно завладели всем высшим обществом, всеми влиятельными людьми, начиная с министров и заканчивая модными художниками. Дальнейшие события не заставили себя долго ждать; похоже, моему относительно спокойному существованию пришел конец. Вольные каменщики снова воспрянули, воспрянули, как никогда, — раньше им не удавалось подойти так близко к достижению заветной цели. Все они слетелись в Россию как мухи на сладкое, как нетопыри, пьянеющие от одного предчувствия свежей крови, а всего точнее — как алчные волки на доступную, загнанную ими добычу (империя-то дряхлеет день ото дня!). Я даже не подозревал, что их так много расплодилось не только здесь, но и по всему свету, а мне теперь каждую вожделеющую Денег и Власти душонку нужно определить в новой сфере или должности, пристроить к еще нетронутой сытной кормушке, на новой золотой жиле. От этих страниц, которых конечно же, никто, кроме меня самого, не прочитает, скрывать нечего — именно передо мной, Великим Магистром — Иерофантом, поставлена четкая цель — осуществить перевоплощение каждого утвержденного кандидата в подходящую ему плоть, и я вынужден день за днем исполнять это практическое указание Высшего Совета братьев.

171