Последний иерофант. Роман начала века о его конце - Страница 118

118

На Марсовом поле были устроены длинные столы с угощением для всего честного люда: дымящиеся самовары с чаем, со сбитнем, увешанные связками баранок, окруженные аппетитными румяными кренделями, белесыми, в мучке, калачами и ароматными сластями; для любителей хмельного зелья особо — казенное вино и такое разнообразие закусок, от соленых рыжиков до кусковой, на антрацит похожей, паюсной икры, что глаза разбегались. То тут, то там кто-нибудь вкусно крякал, усмехаясь, утирая степенные купеческие усы и бороду, похрустывая знатным коркуновским огурчиком: «Э-эх, хор-рошо»! Вдоль столов чинно ходили городовые в белоснежной парадной форме — кому же, как не им, следить за порядком, чтобы все было честь по чести!

Вот перед Думанским возникла другая торжественная картина: на Дворцовой, возле Александрийского столпа, окруженного караулом почтенных ветеранов, сам Его Императорское Величество Государь Николай Александрович готовился к встрече со своим верноподданным народом, с доблестной своей лейб-гвардией. На помосте для августейших особ, украшенном гербами в хвойных венках и муаровых романовских лентах, восседала красавица Императрица с младенцем Цесаревичем на руках, в окружении Великих Княжон. Напротив застыл парадный строй преображенцев и казачьего императорского конвоя, готовый в едином порыве выдохнуть громовое «ура», взяв «на караул». Напряглись и «золоченые» капельмейстеры — грудь колесом! Дворцовая вот-вот загремит ликующей духовой медью государственный народный гимн. Небо над Петербургом, над Кронштадтом было совершенно ясное, ни единого облачка — такого неба в январе Викентий Алексеевич не видел еще никогда в своей жизни! Солнце ИМПЕРИИ стояло в зените. Казалось — так повсюду и навсегда: от Лодзи до Курил, от Мурмана до Кушки, от столицы до самой малой веси — такое величие и «благорастворение воздухов»…

«Чудо Господне! — подумалось с замиранием сердца. — Великий праздник придет на Русскую землю — Соборное торжество!»

Кто-то грубо толкнул грезящего в бок. Очарованный адвокат обреченно открыл глаза. Над ним неумолимым «командором» стоял Яхонт:

— Не готов? Хватит дрыхнуть! На том свете выспишься. Того и гляди, светать начнет… Собирайся живо, будешь вскрывать несгораемый шкаф. Орудия производства не забудь.

Внизу в полумраке ждал извозчик с уставившимся в одну точку перед собой безмолвным Туркменом.

Таким образом, в крытый возок сели втроем, не считая кучера.

Для адвоката как гром прогремел среди ясного неба, когда подъехали почему-то к ломбарду, который находился в двух кварталах от Нобелевского городка и намеченного объекта нападения — ссудной кассы, где бандитов, по всем расчетам, уже должны были поджидать предупрежденные полицейские. Вместо жандармов возле ломбарда троицу главарей уже ждала Никаноровна и несколько незнакомых боевиков, которые поприветствовали «Кесарева». Он сообразил, что это остатки банды Челбогашева. Присмотревшись, «шнифер» с удивлением заметил среди них молодых женщин.

— Я решил все переиграть, — пояснил Яхонт Кесареву. — Будем брать ломбард. За этим евреем-барыгой солидный должок. Тем более возле кассы Нобеля полно фараонов. Кто-то определенно скурвился — опять стуканул. Пораньше бы выследить крысу и удавить! Сейчас не скакали бы мы с места на место… Вот сыскные таксы среди своих давно унюхали бы.

Как только вблизи ломбарда появился Яхонт, будто по какому-то тайному знаку тут же с разных концов улицы, из подворотен, подъездов к дверям означенного залогового учреждения стеклось еще с дюжину деловых людей.

Яхонт кивком головы подал условный знак к началу действий. Четверо его «товарищей» тут же встали «на шухер», остальные зашли в помещение. Яхонт толкнул «Кесарева», идущего впереди, под локоть:

— Где маска?! Почему все еще без маски?

«Если бы этот моральный пигмей знал, что я всегда в маске, как тот несчастный французский дофин — узник собственного братца!» — горько усмехнулся правовед, не раскрыв и рта.

Все происходило очень быстро; бандиты действовали слаженно, организованно, четко зная свое дело: входя, моментально надели черные маски и достали внушительных калибров «стволы». Яхонт коротко скомандовал:

— Все на пол! Лежать тихо. Не будет ора — никого не тронем.

Бедняги, в основном клиенты, заохали, но стали ложиться. Часть налетчиков держала их под прицелом; кто-то принялся быстро шарить по шкафам и полкам, доставал заложенное серебро и золото. Яхонт пошел к кассе, «барышни» со знанием дела обходили лежащих и доставали из сумок и карманов деньги, завернутые в платочки, худенькие кошельки и солидные пухлые портмоне.

— Чего встал как пень? Займись сейфом, — вполголоса приказал Яхонт «Кесареву».

Когда «экспроприаторши» подошли к какому-то бледному человечку в запотевших круглых очках, в форме трамвайного кондуктора, тот начал орать, срываясь на кашель:

— Ничего я вам не отдам! Кругом мерзавцы! Я пальто покупал за двадцать пять целковых-кх-кх… а получил всего четырнадцать с полтиной и жалкую копейку в придачу — издеваются как хотят над трудовым челове… кх-кх-м! Почти новое пальто! Ни Бо-кх, ни царь вам всем не указ, а мы, видать, сами себе защита-кх! — сказав это, он вскочил, рванул за ножки скамью.

Один из боевиков выстрелил в упор. Чахоточный затих, и миловидная грабительница без тени замешательства достала у мертвого деньги.

Занятые несчастным протестантом «георгиевские кавалеры» не заметили, как сам управляющий ломбардом проломил-таки своим грузным телом окошко дальней кладовой, и выскочил во двор:

118