Последний иерофант. Роман начала века о его конце - Страница 124

124

Мансуров сделал глубокий выдох и промокнул украшенным монограммой кружевным платком вспотевший лоб. В зале послышался ропот. Воздух заколебался. Оценка выступления была от безоговорочно одобрительной до скептически иронической. Какой-то совершенно седой сухощавый старик в шитом золотом камергерском мундире с голубой лентой через плечо и звездой Андрея Первозванного, уставившись на князя-графа в лорнет, произнес с прононсом и слегка грассируя:

— Князь, mon enfant, а не кажется ли вам, что вы сгущаете кгаски? От ваших слов меня, стагика, сейчас, пгаво, удаг хватит — стоит ли так волноваться? Вы бы лучше гас-сказали, что там стгяслось с нашим пгедседателем. Что за нелепый ход? Самого Давида Кауфмана, досточтимого Магистра нашей ложи, геинкагнигуют в какого-то, пусть даже успешного, адвокатишку? Явное несоответствие масштабу такой фигугы, как наш Пгедседатель! И зачем было подвег-гать его такому гиску? Магистгу подобало бы занять место Помазанника Божия, а тут некий югист, котогый и ко Двогу-то не имеет никакого отношения, никакого доступа к августейшей пегсоне! А вообгазите, если он еще и пгичащается? Вы пгекгасно помните, что Николай I был из-за этого геинкагнигован только с четвегтой попытки, а трое первых наших братьев погибли, да и четвегтый-то был отгавлен пгичащенным телом царя! Объяснитесь.

Молодой хозяин изменился в лице, уставившись на сановного старика гневным взглядом:

— А вы, милейший, можно подумать, ничего не знаете о его судьбе?! Что ж, если здесь хотят обсуждать разного рода скандалы, извольте. Я готов удовлетворить любопытство присутствующих — в конце концов, всё к одному…

Сахарозаводчик Решетников без малейшей нотки тревоги в голосе произнес:

— Поставьте новых членов Высшего Совета в курс дела. Объясните же им, что на самом деле произошло с его первым секретарем, с братом Ландау?

Князь повысил тон:

— Жадность, милейший! Неуемная жадность и казнокрадство, из-за которых может погибнуть все наше Великое Дело! Арестовали нашего «достойнейшего» первого секретаря за постыдное ВОРОВСТВО!!! И это, братья, не минует никого из вас, если вы будете вести себя в том же скаредном духе! Чем вы все занимаетесь, позвольте уж вас спросить? Риторический вопрос, сами знаете… Немыслимо! Позор для всего нашего братства!!! Но к делу. При обыске случайно была найдена часть протоколов наших собраний. Нужно было что-то предпринимать в срочном порядке, и тогда сам Председатель предложил себя для инкарнации в вышеупомянутого, как вы выразились, «адвокатишку». У Магистра было два веских повода для этой реинкарнации. Как нам объяснил сам господин Кауфман, Думанский был неплохо знаком с настоящим Ландау (до проведения над ним ритуала), и более того — его адвокатское бюро оказывало Ландау юридические услуги, тот был одним из его главных клиентов. Ко второй причине я вернусь позже. Давайте лучше сейчас разберемся с Ландау и ему подобными…

В зале послышались недовольные выкрики:

— На кого это вы намекаете?

— Мы не верим, что первый секретарь был способен на такое!

— Вы бы уж лучше вступительный взнос поменьше сделали!

— Вот именно, именно! Я лично оказался в теле банкира, а у того, оказывается, все средства то ли за границу переведены, то ли еще невесть куда. Теперь с меня требуют взносы, а где я, спрашивается, деньги возьму…

— Между прочим, Ландау давал очень приличные взносы в общий фонд, а реинкарнация, знаете ли, весьма дорогое удовольствие.

— Что говорить — тут поневоле запустишь руку в казну!

— Да, против Ландау просто плетутся интриги! Странно, если бы у него не было врагов и они…

— Я бы на вашем месте не давал воли чувствам, господа! Право же, остыньте-ка и послушайте одну прелюбопытнейшую статейку. Полагаю, еще не все осведомлены. — Мансуров взял с блюда для визитных карточек лежавший там номер «Биржевых ведомостей» от тринадцатого декабря. — …Так! «Мздоимство в столичной Городской думе». Лирическое вступление можно опустить… Вот: «…к двухсотлетию основания Петербурга при участии общественности проводился конкурс на строительство Троицкого моста. Несмотря на то что Коломенский завод Московской губернии предложил наиболее выгодные условия, конкурс выиграла французская фирма „Батиньоль“. После того как смета на строительство была утверждена, представители фирмы „Батиньоль“ потребовали дополнительно восемьсот тысяч рублей. Требования были заведомо безосновательны, их легко можно было бы отклонить. Однако сумма эта была выплачена из бюджета города, который, к слову, составляет в год всего два миллиона двести тысяч рублей. Руководство Коломенского завода направило письмо на Высочайшее Имя, в котором были досконально изложены указанные обстоятельства. В ходе возбужденного на основе данного письма дознания полицией были произведены досмотр помещений фирмы „Батиньоль“ и ревизия бухгалтерских документов. В расходной книге фирмы была обнаружена запись, перевод которой с французского звучит не иначе как „Расходы на взятки“; в соответствующих графах значилось: статскому советнику Ландау передано пятьдесят тысяч рублей единовременно и по тысяче пятьсот рублей — ежемесячно».

При этих словах братья возмущенно зашептались между собой: кто-то проклинал наглость французской фирмы, письменно фиксирующей столь деликатные сведения, кто-то вовсе удивлялся ушлости шевалье Гольдберга в теле Ландау, который недостаточно поделился «доходом» с ложей. Мансуров продолжил:

— «…В ходе допроса представитель фирмы „Батиньоль“ подтвердил задокументированные сведения. Кроме того, общественность еще не забыла прошлый скандал, когда под давлением Ландау Городская управа заказала дорогостоящие фильтры для очистки воды, которые были установлены в очистные сооружения водоканала, а фильтры-то оказались весьма скверного качества. Печально известно, что вода б нашей столице — самая грязная в Европе, из-за чего сотни людей умирают от холеры и тифа. Заметим и то, что здравоохранение в Петербурге уступает даже Белграду и Бухаресту. Данное дело по расследованию казнокрадства выделено в специальное производство. Общественность вправе в очередной раз озвучить болезненный вопрос: придет ли конец чиновничьему мздоимству?» И чем, скажите, после такой статьи можно помочь Гольдбергу-Ландау? Не зарвался ли этот господин, все еще продолжающий быть нашим братом, более того — первым секретарем!

124