Последний иерофант. Роман начала века о его конце - Страница 99

— Я не понимаю, о чем вы говорите. — Викентий Алексеевич выпучил покрасневшие глаза. — Вы думаете…

— Пусть слон думает, у него голова большая!

Яхонт тут же распорядительно крикнул:

— Косой, Туркмен, Егор — пора!

Из «малинных» недр возникло трое мрачного вида верзил и, не говоря худого слова, да и вообще звука не проронив, стали профессионально обрабатывать Думанского здоровенными кулачищами (английскому боксу до такой внушительности воздействия было далеко). Толстяк с плохо зажившим шрамом-порезом во всю щеку в той же невозмутимой манере обследовал его карманы, изъяв все содержимое — документы, пухлое портмоне, смятые билеты конной железной дороги и даже батистовый носовой платок. Фальшивого Кесарева буквально передернуло от запаха грязной одежды и давно не мытого тела, источаемого «меченым» блатарем.

— Ну что, петух артынский? — приговаривал Яхонт. — Как тебе мои жиганы? Все твое и ваше — всегда было мое и наше!

— Я не понимаю, о чем идет речь, — повторял уже изрядно помятый «Кесарев».

— Слушай, Андрюша, не надо из себя фофана строить! — взорвался наконец Яхонт. — Шерри получила страховку за Челбогашева и не захотела с вами делиться — знаем уж! — а все ваши авантюры подробненько нам обсказала. Б…ди и вору долго оправдываться. До такого никто не мог докумекать, только вы с Сатиным. И у нас к вашей группе сразу же возник живой интерес. Вы натурально имели серьезный резон с такого-то затейного иллюзиона!

— Все что угодно говорите, я все равно ничего не понимаю, — упорно твердил уже совершенно отрезвевший Думанский.

— Ну что, аноха вертож…ый? Дед был казак, отец — сын казачий, а сам — хвост собачий! Сейчас поймешь, что эти фокусы не для нас. А дело было так. Сатин, имея роковую неосторожность получить юридическое образование, затеял вместе с тобой крупную аферу. Один из эпизодов разъясняю на пальцах: однажды он, лисья душа, придумал открыть юридическую контору «с секретом». Подается объявление, мол, юрист ищет секретаря-помощника. Из множества кандидатов опытный законник, Сатин бишь, выбирает человечка, у которого нет родственников. Чтобы хотя бы сложением был похож на него самого ну и, понятно, никаких там особых примет вроде шрамов или наколок. А суть аферы такова: начальник страхует свою драгоценную жизнь в крупном банке, на нового помощника, чтобы в случае смерти страховую премию получил бы именно помощник-секретарь. Кроме того, наш Ералаш-Сатин не гнушается тем, что по службе занимает мелкие суммы у всех, кого знает. Мелкие — это чтобы в случае его смерти никто и не подумал бы обратиться в суд. И что дальше: с помощью твоей Никаноровны убивает ничего не подозревающего пичугу-секретаря, переодетого в одежду начальника с его же документами в кармане. Такие аферы проделывались не единожды, и всякий раз несчастных двойников-секретарей обезображивали до неузнаваемости: лицо то резали, то сжигали кислотой, а для верности, как всегда, переодевали в одежку шефа и подкладывали его документы. Он вообще личность творческая: для разнообразия раздобыл как-то в Кронштадте, на фортах, в токсикологическом банке, пробирки с бациллами со всякой заразой, а потом заражал своих жертв, чтобы совсем перелицевать еще до убийства… Интересно, сколько раз Сатин ходил на «свои» похороны? А сколько страховых компаний он обманул… Гениально: чтобы самому жить, надо других давить. И все вы здесь мастрячили под ритуальные убийства. — Яхонт махнул перед носом Думанского книжкой, которую перед ним положили подельники. — А вот и книжица! Халтурно работали, наскоро лабали — кто вас научил так обращаться с вещественными доказательствами? Страницы выдираем, рисунки рисуем! Кто из вас Репин-то? А? Тайна? Я, конечно, в ваши блатные расклады не совался бы тыщу лет, но ведь есть же наша доля — законная, оговоренная часть кассы. Кстати, в бога давно не верю — я ведь идейный атеист и религия для меня — предрассудок, удел слабых и глупых, но ты-то, кажется, веруешь, а творишь что? Мы ж про братца твоего Митьку знаем уже — и его, значит, к праотцам? Не пожалел, выходит? Чудны дела твои, господи! А братоубийство-то — смертный грех, верно Вася?

«Васю» от таких параллелей-догадок передернуло.

— И в самом деле: сдать тебя, может, к ч…вой матери фараонам, заработать кучу денег на дела идейные, а? Ладно, ладно — кокаинчик-то, смотрю, совсем нервишки расшатал… Пройдемся-ка мы дальше по вашей волчьей схеме. Ну вот, затем «выясняется», что погиб Сатин, — продолжал Яхонт, — а Сатин-то живехонек и с документами своего секретаря идет в банк, и получает страховку за покойного «хозяина», то бишь за самого себя, и, выходит в дальнейшем, живет себе шеф поживает под именем покойного помощника, у которого родственников нет и сироту никто не ищет. Траур и скорбь стихают, он опять же открывает дело, убивает секретаря, выдает его за себя и так по кругу. Только вы не на того нарвались! С тобой лично и с Сатиным был договор: мы убиваем Савелова, а ты вскрываешь сейф для заказчиков и мы отдаем им долговые расписки. И вы тоже аванс получили, а ты, известный шнифер, не смог открыть сейф, как мне сказал Сатин. Швейцарский тебе вроде как не по зубам. После этого Сатин скоропостижно скончался якобы. Я вот поверил, откровенно тебе скажу, и даже пожалел его, простил долги. Даже денег на похороны передал. А Шерри подтвердила, что сейф-то все же был вскрыт. Много интересного и ценного было вынесено. А расписки, о которых мы договаривались, спокойно остались лежать на своем месте, так? Послушай, Кесарев, Челбогашев или как там тебя на самом деле звать! — продолжал Яхонт, постепенно распаляясь. — Сейф ты на самом деле вскрыл и просто вытащил оттуда гораздо более ценные вещи, чем расписки. А я остался треплом гороховым перед клиентами. Это тебе как? Воровское благородство и честь?